Великий герцог Мекленбурга - Страница 118

118

- Не смею задерживать.

- О, господи! - вдруг воскликнул, собравшийся было уходить баронет, - совсем забыл. Позвольте вручить вам этот скромный дар.

Рыжий англичанин вернулся и жестом фокусника извлек откуда-то небольшой сверток который и протянул мне еще раз поклонившись. Развернув его я обнаружил там довольно большую диковину по нынешним временам, карманные часы в форме серебряного яйца. Подарок был дорогим, изысканным... и с намеком.

Когда англичанин наконец ушел, я некоторое время сидел в задумчивости, затем поднял глаза на Рюмина и спросил:

- Ты ведь понял о чем он говорил, не так ли?

- Понял, ваше высочество, я хоть и худо их язык знаю, а у этого рыжего все на роже написано.

- Вот как, и что ты обо всем этом думаешь Клим?

- О чем, обо всем?

- Понимаешь, дружище, наши финансовые дела действительно не так хороши, как этого бы хотелось, впрочем, ты знаешь это лучше меня. Пока царя не выбрали, мы нужны ополченцам как противовес казакам, но как только выборы состоятся, нас попросят отсюда. Если бы был только мой регимент, то уйти не проблема, но пехота...

- Вы не очень-то любите эту пехоту...

- Но и бросать ее я тоже не стану, мне не нужна репутация плохого командира. Так что я действительно подумывал, не обратиться ли к англичанам за займом. И вот не успел я подумать, появляется этот липовый аристократ...

- Как вы сказали, мой герцог, какой аристократ?

- Липовый, дружище, дело в том, что мой добрый кузен Яков дает титул баронета за деньги любому проходимцу.

- И задорого?

- Хочешь купить? Не советую, отдашь тысячу фунтов стерлингов за пустую бумажку.

- Да нет, просто интересно стало, а это много?

- Чуть больше четырех тысяч талеров. Кстати, Яков стал торговать этими титулами совсем не давно, так что Барлоу на Руси человек новый и вряд ли хорошо знает местные расклады. Скорее всего, этот рыжий решил сыграть свою игру в надежде сорвать банк.

- Или он пришел от других людей, которые не очень-то верят, что вы стоите за Карла Филипа.

- О чем ты?

- Мой герцог, вы не раз говорили, что следующим русским царем станет Михаил Романов. Англичанам наверняка стало это известно, и они решили, что вы ведете свою игру. Тем более что Аникита с Анисимом только и говорят об этом, где ни попадя.

- Тысяча чертей! А ведь ты прав, Клим.

- Я вам больше скажу, англичанам Карл Филип совсем не улыбается, ибо шведы, рубль за сто, замкнут на себя все московскую торговлю. А вот Миша Романов как раз выгоден, ибо он в торговле точно ничего не понимает.

- И зачем тогда этот Барлоу приперся ко мне?

- Ну, не знаю, либо он, как вы говорите, ведет свою игру. Либо англичане решили не складывать все яйца в одну корзину. Кто бы ни стал царем, эти торгаши своего не упустят. А подарок-то недурен!

- Похоже англичанин хотел сказать что у меня мало времени.

Вечером у меня стали собираться один за другим мои сторонники. Первым пришел Аникита и стал рассказывать о соборе. Как я и ожидал, никакого конкретного решения там не вынесли. Бояре ждали ухода казаков и потому тянули время. Отставив на время вопрос с иноземными претендентами чтобы не отказывать прямо Карлу Филипу и заодно мне, они взялись обсуждать претендентов из старых боярских и княжеских родов. Устав слушать о родословных претендентов я спросил у Вельяминова.

- Слушай, а отчего у вас все приехавшие на собор в одном месте собрались?

- А где же им собраться? - не понял Аникита.

- Ну, не знаю, в имперском рейхстаге к примеру три палаты. В первой курфюрсты, во второй имперские князья, а в третьей города. Все заседают по отдельности, только потом позиции согласуют.

- У нас прежде тоже так было, отдельно патриарх с митрополитами и игуменами, отдельно дума боярская, и отдельно земство. Только Москва разорена, где уж тут отдельно собираться. Вот и сидим все вместе в Успенском соборе.

Тем временем в горницу входили и рассаживались один за другим Клим, Кароль и Казимир.

- Что скажешь, раб божий Корнилий? - обратился я к Михальскому.

- Англичанин сей остановился у некоего дворянина Пущина, - отвечал он, устраиваясь на лавке подле печи. - У него двор в Занеглиньи почти не пострадал.

- А что за дворянин?

- Да так, из тульских боярских детей, - отозвался Аникита хорошо разбиравшийся в хитросплетениях русской знати. - Не понятно, правда, откуда у него двор на Москве взялся.

- Что еще расскажешь?

- Казаки чего то-то замышляют, шляются кругом толпами и с оружием. Трубецкой им пиры почитай каждый день устраивает. Вот только...

- Что только?

- Да я толком сам не понял, но смеются они над князем Дмитрий Тимофеевичем втихомолку, а он этого и не видит.

- И что сие значит?

- То, что казаки уже решили, кого в цари кричать будут, и это не Трубецкой. А вот кто это, простите, мой герцог, я не ведаю.

- Кстати, а где Анисим?

- Да со мною был, - удивился Вельяминов, - отстал где-то.

- Где, где, - хмыкнул Клим, - к Авдотье, поди, наладился заглянуть, а там кто его разберет, кто кого к тыну прижал да не пускает.

Когда я немного удивленно уставился на Рюмина, присутствующие довольно заржали.

- Ну, а чего, - продолжал он, - Анисим считай вдовый, Дунька тоже. Ты вон к их семейству благоволишь, да дочек ее балуешь.

Тут дверь отворилась, и показался сам стрелецкий сотник. Его приход был встречен новым взрывом хохота, но Анисим не обращая внимания на смеющихся почти подбежал ко мне и торопливо зашептал:

- Герцог-батюшка, казак какой-то тебя спрашивает, сказывает вести важные.

- Что за казак?

118