Великий герцог Мекленбурга - Страница 67

Поглядев на отступающих врагов, я обвел глазами поле боя. Похоже, на нас пришелся главный удар, а прочие укрепления атаковали только для вида. Там врага тоже отбили и спешенные казаки как раз подались назад. Некоторые их небольшие группы были в пределах досягаемости пушек, но, поразмыслив, я решил не тратить на них зарядов. Тем временем гетман перегруппировал своих солдат и те снова стали подступать к нашему острожку. Первыми на сей раз пустили казаков, и те нестройными, но плотными рядами стали надвигаться на нас. Для того чтобы подбодрить своих воинов казаки беспрерывно били в большие барабаны и этот грохот разливался по полю боя давя на уши и действуя на нервы. Казачья пехота надвигалась на нас плотной толпой, ощетинившись копьями. Впереди бравируя своей храбростью и увлекая остальных за собой, шел их предводитель. Голова его была непокрыта и на ветру развевались оселедец и два огромных уса. Огромная сабля почти хоросанский меч лежала у него на плече поддерживаемая правой рукой. Левая упиралась в бок и вид у него был донельзя бравый и насмешливый. Иногда он оборачивался к своим подчиненным и что-то кричал с презрительной усмешкой.

- Ишь красуется, анафема, - пробурчал Анисим, - ровно селезень перед утицами.

- Казак! - односложно ответил ему я.

- А прочие что же не казаки?

- Нет, настоящие казаки товар штучный, а те, что на нас погнали это сермяга посполитая, вроде нашей посохи. Настоящие казаки вон конные поодаль держатся, и в бой они вступят, только когда посполитые им своими телами дорогу выложат.

- А этот?

- Да кто его знает, может по жребию, может в зернь проиграл, а может настроение у него сегодня такое - подраться!

- Подстрелить бы его, да далековато.

- Далековато, - согласился я, подсыпая на полку порох.

Пока сотник удивленно смотрел на меня я тщательно прицелился и, в последний момент отведя глаза, затаив дыхание выстрелил. Выстрел получился отменным, бравый казачина что-то очередной раз кричавший своему воинству только обернулся к нам как пуля ударила его в могучую грудь, после чего он запнулся и рухнул под ноги идущих следом. Вражеские ряды остановились стали теснится, наконец несколько более храбрых или сообразительных подскочили к павшему и поволокли его прочь. Заметив заминку, из конной массы на полном скаку выскочил другой казак и гарцуя перед плотными рядами пехотинцев что-то кричал ободрительное. Потом соскочил с коня, передал поводья коноводам тут же уведшим аргамака назад и возглавил атаку. Этот был пониже ростом и не такой плотный как первый. Голова покрыта мохнатой папахой, а грудь прикрыта кольчугой с наклепанными на нее там и сям железными бляхами. Вооружен он был коротким турецким ятаганом которым яростно размахивал подбадривая своих оробевших бойцов.

Я тем временем торопливо заряжал винтовку, орудуя шомполом. Наконец все манипуляции закончились и я, прицелившись, снова пальнул в очередного казачьего предводителя. Увы, прицел в этот раз был взят неверно, а может меня подвела торопливость, но пуля миновала казака с ятаганом и сбила с ног его товарища несущего бунчук. Вражеский предводитель, мгновенно сунув свое оружие в ножны, подхватил упавший было эрзац-флаг и яростно заорав, погнал своих подчиненных в атаку. Очевидно, я сбил его столку своей стрельбой и он решил что раз наши пули уже достают до них надо как можно скорее преодолеть разделявшее нас расстояние и перевести бой в рукопашную. Стрельцы, меняясь у бойниц, успели дать несколько залпов по наступавшим вырывая каждый раз из их рядов бегущих впереди бойцов. Наконец до нас докатилась сильно ослабленная казачья волна и тут в самую их гущу влепила дробом наша большая пушка. Атакующие тут же отхлынули, спасаясь от губительного огня оставляя при этом раненых и убитых. Я тем временем едва удержал второго пушкаря от выстрела и рявкнул на расчет большой пушки чтобы быстрее заряжали.

Тем временем казаки возобновили, захлебнувшуюся было атаку. Теперь ее возглавили более опытные и хорошо вооруженные бойцы. Быстро преодолев усеянное трупами расстояние до острожка, они мгновенно повернули вспять бежавших было деморализованных посполитых, и с яростью обрушились на наших стрельцов. Я вжал фитиль в затравку, и восьмифунтовку выплюнула в гущу врагов свой смертоносный заряд. Однако, этих бойцов так просто было не смутить и они продолжали рваться вперед. Мгновенно преодолев наш неглубокий ров, и не обращая внимания на наткнувшихся на колья, они карабкались на вал, выставив вперед копья и размахивая саблями. Некоторые из них были с самопалами и палили по защитникам острога, другие вооруженные большими топорами достигнув частокола кинулись рубить наше немудреное укрепление.. Стрельцы, сменив мушкеты на бердыши, а иные, подхватив рогатины, с почетом встретили не званых гостей. Яростные крики с обеих сторон перемежались жалобными стонами раненых, а пальба звоном сабель. Но остервенело прущим вперед казакам, удалось кое-где преодолеть частокол и немного потеснить стрельцов, но к ним на выручки тут же пришла посоха. Пусть они были хуже вооружены и тела их не покрывали доспехи, но пики и рогатины без промаха разили своими острыми жалами вражеские тела, а дубины и кистени ломали все что попадалось на их пути. Бой шел с переменным успехом, когда двенадцатифунтовую пушку, наконец зарядили. Стрелять, однако, было уже нельзя без риска угодить по своим, яростно дерущимися с казаками на валу. Я оглянулся, и увидел, что вокруг меня никого не было, Казимир давно самозабвенно рубился саблей на валу, Анисим командовал стрельцами и посохой, отбивая атаку. Пушкари торопливо заряжали восьмифунтовку. Выстрелив напоследок из винтовки в одного из атакующих, я приказал своим подчиненным остававшимся у пушек: