Великий герцог Мекленбурга - Страница 79

Впрочем, я не терял времени даром. Утро мое как правило начиналось с того что я подбирался то с одной, то с другой стороны к кремлю и выследив неосторожного часового снимал его из своей винтовки. Ополченцы и казаки с интересом следили за мной и если моя охота заканчивалась удачей восторженно приветствовали мой успех. Показав свое искусство и завязав с его помощью знакомство с осаждающими я заводил разговор о том кого выберут царем после изгнания поляков, и какая хорошая наступит после этого жизнь. Надо сказать, что большинство ополченцев стояли за то чтобы выбрать "природного государя" из своих. Иноземные королевичи восторга не вызывали совершенно. Я поначалу пытался рассказывать о выдающихся достоинствах Карла Филипа, но без успеха. Слава богу, хоть в рожу дать не пытались. Героическая оборона Чертольских ворот под моим началом, все-же принесла мне определенный авторитет среди ополченцев. Так что мне скоро пришлось сменить тактику и просто слушать, кого бы люди хотели видеть царем, а затем запоминать, за что его ругают противники. Пытался я и завязать более тесные знакомства с боярством. Тут дело обстояло хуже. Все же для них я был просто заезжим иностранцем. Подумаешь, стреляю хорошо, и на шпагах ловок - видали мы таких! С Вельяминовым дружу? Да кто он такой этот Вельяминов! С королями заморскими в родстве? Да где вы видали таковых королевских родственников! Ни свиты при нем, ни войска справного. Пиров не устраивает, прихлебатели рядом не вьются, одет и то с чужого плеча!

Однажды я возвращался с одной такой встречи в сопровождении пары рейтар. Аникиту Пожарский услал с каким-то поручением в Ярославль, Анисим со своими стрельцами был в карауле, а бедного моего Казимира взяли в оборот монахи и усердно готовили к выполнению торжественного обета, то есть к принятию православия. Я был предоставлен сам себе и ехал, о чем-то задумавшись, не обращая особого внимания на окружающих. Раздавшийся рядом крик вернул меня к реальности.

- Куда скачешь нехристь! - кричала на меня невесть откуда появившаяся пожилая монахиня, - того и гляди затопчешь конем!

Две ее товарки отмалчивались, но тоже поглядывали неодобрительно.

- Что ты так кричишь, матушка? - спросил я старуху. - Я может и не вашей веры, но я христианин и сражаюсь за правое дело, когда многие православные воюют на другой стороне. Простите меня добрые женщины, если я вас чем обидел, но ей богу вы зря на меня ругаетесь. Конь мой хорошо выезжен и на человека никогда не наедет, разве если он сам под копыта кинется.

- Чего пристали к князю! - закричал тут же один из моих провожатых, настроенный, куда менее миролюбиво. - Хотите милостыни, так просите, а не лайтесь!

- Конец света! - не осталась в долгу старуха, - немец к монашкам с вежеством обращается, даром что еретик, а православный, нет бы помочь святым людям...

- В какой помощи вы нуждаетесь? - прервал я перепалку.

- Добрый господин, - вступила в разговор еще одна монахиня, - из монастыря ушла одна наша сестра. Она не в себе и может нанести себе вред. Мы всюду ищем ее и очень беспокоимся.

- Увы, матушка, - учтиво отвечал я ей, - мы не видели нигде не только монахини, но и вообще женщин. Так что мы не сможем вам помочь, уж простите.

- Благослови вас бог, добрый господин.

Оставив монашек позади, мы продолжили путь. Дело шло к ночи, и мы торопились, подгоняя своих лошадей.

- Княже, - обратился ко мне один из рейтар, - скоро стемнеет, давай срежем путь так будет быстрее.

- А не заплутаем? Дороги здесь после пожаров не больно хороши.

-Нет, княже. Я знаю дорогу.

Мысль быстрее попасть в свой шатер показалась мне соблазнительной, и я согласился. Эта часть Москвы особенно сильно пострадала от пожаров, и нам пришлось ехать по пепелищу, которое мы, впрочем, скоро миновали. Уже показался наш лагерь, когда захромал мой конь.

- Тьфу ты пропасть, только этого не хватало! - выругался я.

- Не ругайся князь, дай лучше я посмотрю, авось поможем твоему горю. - Отозвался предложивший срезать путь.

Пока рейтары осматривали моего росинанта, я отошел осмотреться. Дома в этой части города были относительно целыми, но жители покинули их и еще не вернулись. Я немного прошелся вдоль того что осталось от улицы наблюдая следы разрушений. Вот поваленный забор. Вот от избы остался лишь нижний венец, остальное как видно разобрано для строительства многочисленных острожков. Другая почти цела, но нет крыши. Я пытался определить, чем занимались жители этих домов, прежде чем их вынудили покинуть свое жилище, но не слишком преуспел. Собравшись уже было вернуться к своим спутникам, я краем глаза заметил какое-то движение в соседнем дворе и, схватившись за пистолет, кинулся туда.

- А ну стой! - воскликнул я.

- Nicht Schießen, - прошептала она в ответ.

Передо мной стояла молодая женщина в черной одежде, очевидно монахиня, но с непокрытой головой. Впрочем, отсутствие платка еще более выдавало ее, поскольку волосы были довольно коротко для данного времени острижены.

- Ты чего по-немецки говоришь, я к тебе вроде по-русски обратился?

- Так одет ты как немец! - отвечала мне незнакомка.

- Это ты из монастыря убежала?

- Не убежала, а ушла! - твердо отвечала мне девушка. - Дело у меня есть, как сделаю, так вернусь.

- Эва как! А какое дело?

- Тебе что за печаль?

- Духовник на меня епитимию наложил, велел девам в монастырь силой отданным помогать. Как, говорит, десятерым поможешь, так грех с тебя и снимется. Девяти я уже помог, а вот десятой не могу найти, хоть плач.

- Вот болтун, - с досадою сказала девушка, - а с чего ты взял, что меня силою в монастырь отдали, может я сама ушла?