Великий герцог Мекленбурга - Страница 105

105

Внутри терема нас ожидал радушный прием, теплая печь и сухая одежда. Выпив по изрядному кубку нагретого вина и переодевшись в сухое, мы расселись в просторной горнице в ожидании ужина и я, чувствуя себя все более благодушно, сказал:

- Ну, рассказывайте.

О чем? - переглянулись Клим с Анисимом.

- Откуда это, черт вас дери!

- Терем то? - пожал плечами Клим, - большое дело! Брошенный стоял за Кукуем, так мы разобрали, да перенесли.

- А прочее?

- А что прочее? Лесу кругом довольно, нарубили да поставили, невелика важность.

- Я думал, мои драбанты не имеют таких талантов.

- Да где там! Мы с князем Дмитрий Михалычем договорились, наши в караулах стояли, да ляхов кремле стращали одним видом своим, а Кузьма Минич нам за то трудников из посохи прислал. Да стрельцы Анисимовы пособили, их то слободы погорели вовсе, а в чистом поле зимовать несподручно. Вот так и сладили острог, и сухо, и тепло и от врага, если что отбиться.

- Изрядно! А много ли серебра на сию затею извел?

- Да какое серебро, ваше высочество! Даже обидно, говорю же, драбанты отработали, да сами где топором, где теслом, вот и сладили.

- Ну, коли так, то что скажешь? Молодец ты кругом Клим Патрикеевич, хвалю! Вот вернемся домой - проси чего хочешь за службу. А где...?

- Настасья с Ксенией? Известно где на женской половине все как у людей, только они сейчас на поварне полагаю, слуг ваших гоняют.

- Хорошо. Там с нами семья прибыла, старик, да его дочка с двумя девочками. Размести их, да к делу какому приставь. Их разбойники едва живота не лишили, пришлось с собой брать. Люди они вольные, а роду простого.

- Как скажете ваше высочество, - поклонился Рюмин и снова наполнил наши кубки.

Мы еще раз причастились живительной влагой и буквально почувствовали как по телу разливается тепло.

- А что за Ксения? - спросил раскрасневшийся Аникита.

- Да так, - неопределенно ответил я, мысленно чертыхнувшись, - а что кормить нас сегодня будут?

Буквально тут же по горнице забегали слуги, принесли большой горшок с кашей и блюдо полное жареного мяса. Отметив про себя, что люди мои не бедствуют, я с удовольствием приступил к трапезе. Мои ближники последовали моему примеру и с энтузиазмом принялись за еду. Только Вельяминов сидел как мешком ударенный и почти ни к чему не притронулся.

- Аникита ты чего? - спросил я с набитым ртом, - али день нынче постный? Так винище это тебе трескать не помешало!

- Нет, княже, день нынче скоромный, да и мы с дороги, так что греха никакого. Просто вспомнилось....

- Если воспоминания отбивают аппетит, то ну их, такие воспоминания! - глубокомысленно заметил я, обгрызая кость.

- Прости, князь, - тряхнул головой Вельяминов будто сбрасывая с себя наваждение, - и в правду чего это я! Налейте что ли?

- Вот это по-нашему, по бразиль... в смысле по мекленбуржски! - Засмеялся я, - и то, правда, Клим не спи!

- Эх, сейчас бы песенников... - задумчиво потянул Анисим.

- А что тебе мешает, на свадьбе Михеля и Гретты ты помню, так голосил, что все окрестные кобели обзавидовались.

- Эх, герцог-батюшка, чего вспомнил, а и вправду споем?

- Да ради бога! Только Лёлику петь не давайте, а то с его пения с тоски удавишься! Хуже него только Петерсон поет, но с тем понятно, викинг как ни как.

Окружающие посмеялись припомнив незатейливое пение нашего шкипера, а я пользуясь заминкой решил выйти на воздух. Влажный холодный воздух приятно освежил мое разгорячённое лицо и я, запахнув на груди длиннополый кафтан, долго смотрел на низкое небо затянутое серыми облаками. Потом взгляд мой спустился ниже на окружающие кровли, потом к навесам, под которыми уже хрупали овес наши кони. Уже собираясь входить я понял, наконец, чего не хватает. Над моим острогом не был поднят мой штандарт. Первым побуждением было устроить своим подчиненным немедленную выволочку, и я решительно направился в терем. Но планировка русских теремов была совершенно непривычна для меня и я, сам не знаю как, прошел в другие сени и неожиданно для себя оказался на другой его половине. Пройдя в горницу, я увидел сидящую у затянутого пузырем окна Ксению, что-то вышивающую на пяльцах. Увидев меня она вздрогнула и, отставив рукоделие, встала и с достоинством поклонилась. Мне ничего не оставалось, как ответить ей тем же.

- Здравствуй Ксения Борисовна.

- И ты здравствуй герцог Мекленбургский.

- Я, кажется, заблудился немного, а где Настя?

- Ты в своем тереме, герцог, а Настя ушла готовить тебе и твоим офицерам баню с дороги.

- Баня это хорошо, особенно после похода. Что же ты не спросишь, как я съездил, с чем вернулся?

Ксения подняла на меня взгляд полный печали, но не успела ответить, поскольку за стеной раздались шаги и в горницу, распахнув дверь, вошла Настя.

- Настенька, а я тебя искал...

- Вижу, князь, - отвечала она мне с улыбкой, - а я тебя ищу, баня истоплена. Не желаешь ли попариться, или ближников подождешь?

- А ну их, они там петь собирались, я чаю это надолго, - отвечал я, ей усмехнувшись и, выходя из горницы обернувшись к царевне, сказал: - мы после поговорим.

Однако поговорить с царевной в тот день так и не получилось, едва я вышел из горницы вслед за Настей, она обернулась и ни слова не говоря с плачем кинулась мне на шею.

- Настенька, ты что милая, - растерянно пытался я успокоить плачущую девушку.

- Где ты был, где ты так долго был, - плача повторяла она, не отпуская меня, - я уж не чаяла и увидеть тебя.

- Да что ты, что со мной сделается, вот он я живой, - пытался я успокоить ее сначала словами, потом поцелуями, пока на нас не накатила и не накрыла с головой страсть.

105